Так, по поводу… Я с сайта возьму… Как тебя писать? По сути, первый пункт у нас идет, «представлялка». Научный сотрудник отдела спектроскопии — мне не очень нравится, как здесь. Я уже включил диктофон, просто чтобы потом не расшифровывать. Ну, наоборот, не писать. Как мне написать Дмитрия Олеговича?
Ну, как? Ну, привязка к лаборатории все-таки. Что там, научный сотрудник
лаборатории «оптика сложных квантов систем»?
Т.- Да, наверное, так правильнее будет.
— Хорошо,
Т.- Ну, то есть, как бы, это тоже верно, потому что лаборатория в составе
отдела.
-Это да, это понятно, но видишь, почему-то тут отдел только.
Т.- Да-да, лаборатория «оптика сложных квантов систем».
-Ладно, хорошо, погнали. Сколько лет ты в ФИАНе?
Т.-С 2013 года.
— 11 лет получается. Как ты попал в физический институт?
Т.- Учился в МФТИ и нужно было выбирать базовую кафедру.
Вот, с друзьями поговорил, которые на курс старше учились.
-Уже у нас тут, да?
Т.- Нет. Конкретно этот друг, который рекомендовал ФИАН, он был у Лебедева. Вот, ну не в наших лабах, а у Лебедева в лабе.
— На ФИАНе, по крайней мере.
Т.-На ФИАНе, да. Он порекомендовал ФИАН, сказал, что среди всех основных базовых кафедр это самая хорошая, на его взгляд.
Я, собственно, пришел и тут мне экскурсию провели. Ну, как студентам всем
сейчас проводят экскурсию. Сейчас как-то очень много лабораторий показывают, много всего интересного. А тогда было помельче, что ли. Вадим Николаевич в основном показывал. И Артём Головизин.
-Он… Лебедев и Головизин, да?
Т.- Нет. Вадим Николаевич Сорокин.
— А, Сорокин. Ну, я понял.
Т.- Заходил я через Лебедева.
— Что тебе показали?
Т.- Показали Рубидиевую ловушку. Показали и Тулиевую. Да, тоже показали
Тулиевую. Сказали, что вот в Рубидии нужен студент. Артём мне там очень шикарно всё рассказал.
— Зацепил?
Т.- Да, зацепил. Причём мне особенно понравилось, что я в Олимпиадах же
участвовал, когда в школе учился. На одной из Олимпиад была задача про лазерное охлаждение. Я тогда не знал, что это задача про лазерное охлаждение. Олимпиада была сложная, много формул. Подводили того, кто решает к тому, как это правильно делать. И как бы эта задачка мне запомнилась.
А потом я прихожу сюда, мне Артем показывает, оказывается, это лазерное
охлаждение, которое здесь применяется.
-Задачу решил?
Т.- Да! Успешно. Кстати, ещё я на первом курсе, на физтехе, на первом курсе тогда кафедру выбирали. Приходили и собеседовались с заведующими кафедрой. По рекомендации того же самого друга я шёл в 26-ю группу, которая фиановская.
Ну, подхожу вот к Владимиру Сергеевичу, значит, вот хочу к Вам. Там все нормально поговорили. Все хорошо. А потом меня подзывает какой-то там еще человечек. Говорит, а к нам не хочешь? Ну, я с ним тоже собеседование прошел. Это оказались «низкие температуры». И в итоге, потом как-то они там сами решили и записали меня на первый курс в «низкие температуры».Потом мне пришлось переводиться.
-Понятно всё. Альтернативы какие-то были на тот момент? И вообще рассматривал ли ты, кроме ФИАНа, Куда в аспирантуру?
Т.- Да. Ну, ещё тогда я был, когда я сюда приходил, я был на четвёртом курсе.
Все друзья у меня, с которыми я там жил в общаге, они на четвёртом
курсе искали какие-то места, где им бы и учиться, и работать можно было. В основном это всё было программирование. Кто-то там в Яндекс, кто-то там в какие-то -математическое моделирование землетрясений или гео-штук .Туда пошли. И я тоже думал, что может быть туда пойти, потому что там денег больше дают.
Значит, прошло собеседование. Ну, уже я как бы здесь работал, ну, как работал, студентом, там пару дней приходил. Мне здесь нравилось.
Не очень много платили. Прошел собеседование в какую-то программистскую штуку. Вроде бы все хорошо.
-Перебью тебя. Это тоже был какой-то институт, ну там, НИИ? Или это был вообще бизнес?
Т.- Это была кафедра не на (ФАПФИ, а на ФУТМЕ не поняла!), по-моему.
— Это что за институт?
Т.- Не знаю, мне кажется, это при Физтехе было.
-Что-то при Физтехе?
Т.- Да Так. На четвертом же курсе я еще программированием увлекался серьезно. Я ходил в школу «Анализа данных Яндекса». Туда меня тоже приглашали, и в критический момент, когда нужно было уже им сказать, что — да!
Вот тут, был хороший день- в лабе прошел! Я понял — здесь классно!
— А что за день такой?
Т.- Да просто. Измерения проводили. Знаешь, как в учебниках по физике, там рассказывают, что вот так вот все работает и там какие-то необычные эффекты. А потом ты в лабе прямо эти же самые эффекты наблюдаешь. Ну, вне
лаба, дома это очень сложно. Это единичный случай, когда такие сложные эффекты можно увидеть. А тут прямо они есть. И это понравилось.
— Знаешь, я вот хотел тебя спросить как раз.
Что тебе там, может быть, первые эмоции. Даже не то, что, может быть, первый день, когда ты вообще в ФИАН попал, на экскурсию, а первые дни работы, практики.
Первые эмоции, что больше всего запомнилось? Но, наверное, ты уже рассказал это, да? Или ты еще что-то можешь добавить? Ну, как ловушку увидел, о которой решал только задачи.
Т.- Ну, мне кажется, самое впечатляющее было эта ловушка, про которую я решал задачи буквально.
— Вот прям, блин, история целая! Хорошо!
Т.- Международная Олимпиада это была, кстати.
— Международная Олимпиада? Это как значит тоже 13-й?
Т.- Нет, 9-м она была. В 2009 году в Мексике. Там была
задача про Луну и была задача про лазерное охлаждение.
-Это еще школа была у тебя?
Т.- Это был конец 11 класса.
— Конец 11 класса? Международная олимпиада.
Т.- Да, потом было 3-4 года обучения на Физтехе.
— Все, я понял.
Т.- Потом прихожу сюда, а тут…
— Это спустя 4 года ты ее еще даже видел после той задачи? Так получается?
Т.- Ну, она запомнилась, конечно.
-Я понял. Установку увидел через 4 года после задачи значит, хорошо! А
чем ты сейчас занимаешься?
Вообще даже нет, давай не так будет. Я отдельно тебя спрошу, чем конкретно проектом или исследованием в этом году, последнее время, а для начала в общем и целом чем ты занимаешься на работе, в институте?
Т.- В общем и целом?
-Вот в лаборатории «оптика сложных квантовых систем». Научный сотрудник Дмитрий Трегубов, чем он занимается?
Т.- Прихожу, налаживаю установку, чтобы она работала лучше, чем вчера.
— Какую установку?
Т.- По лазерному охлаждению и оптическим часам с использованием этого лазерного охлаждения.
Установку настраиваю, потом провожу на ней измерения. Эти измерения обрабатываю. Не нравится, как что-то работает, то улучшаю, как оно работает. Не важно, это оптическая схема, электрическая схема, программа какая-то, которую нужно переписать. Все это переделываем, чтобы работало как нужно. Проводим измерения, получаем измерения.
Получаем данные, пытаемся их проанализировать. Если из этого получается что-то интересное, то пишем статью. Но это уже как-то больше…
Если в какой-то день проходят серии измерений, то вряд ли в этот же день я буду писать статью. Скорее всего, это когда-то спустя какое-то время.
Но набор есть примерно такой. Иногда нужно писать отчёты.-
— Хорошо, без отчёта, да, понятно всё. Так, ну, про последнее что-нибудь актуальное. Не знаю, это на твой взгляд, можешь подумать, сформулировать. Я не знаю, это может быть год или месяц, может быть какое-то событие, что-то интересное, связанное с твоей научной деятельностью в ФИАН. Я не знаю,
может быть — актуальное по исследованиям, по наблюдениям.
Есть ли такое? Ты сейчас можешь сказать.
Т.- Смотря, что, просто запомнилось или как?
-Нет, даже не столько запомнилось. А что сейчас, ну, давай так. Какой-то топ науки, с которым ты сейчас взаимодействуешь. Что последнее, актуальное, новое, интересное, ну, в твоей сфере, безусловно.
Может, какой-то результат ты получил, а может, какой-то абсурдный результат.
Т.- Чтобы я получил или просто что-то интересное?
— В лаборатории. Ну да, может быть, с коллегами, естественно.
Т.- Ну, из недавнего самое впечатляющее было это охлаждение до основного колебательного состояния.
-То есть? И когда, например, ты вышел из недавнего? Ну, не число, а вообще там…
Т.- Зимой.
-Зимой?
Т.-Да, это зимой статью уже выпустили.
— А для чего, значит, удалось добиться?
Т.-У нас есть такая оптическая ловушка, на первом-втором курсе института рассказывают про параболический потенциал, в котором уровни энергии (равнодостающие квантуются движением- правильно поняла?).
При какой-то заданной температуре по этим уровням энергии, по полочкам, имеется больцманское распределения частиц. Частицы распределены по Больцману. Снизу много, выше поменьше, еще поменьше. Распределены по уровням энергии. В оптических часах нам нужно, чтобы не только в оптических часах, но и в квантовом компьютере тоже это нужно, там не (физическая или оптическая — не расслышала!) ловушка, а там другая ловушка используется. Ну, в общем, не важно. Тоже нужно до основного колебательного состояния. Это что значит, чтобы в этих полочках, которых много, чтобы все частицы были только на самой нише.
-Так.
Т. Вот. Если как бы это проще объяснить в терминах распределения частиц по подуровням, просто сказать, все внизу.
Чуть сложнее, потому что нужно много оговорок делать, это утверждать, что это соответствует температуре нулевой. Или почти нулевой температуре.
В общем, мы хотели, чтобы у нас получилось охлаждение основного колебательного состояния. Нам нужно это было, чтобы на порядок или два улучшить часы. И не было очевидно, получится ли это сделать. На других элементах, то есть мы работаем с Тулием, на других элементах мы знаем, что так люди делали.
— Получается, да.
Т.- Но это очень сильно зависит от спектра этого элемента, какие там переходы есть. В Тулии этого никто не делал, так и не очевидно было, что получится.
— А за рубежом в том числе.
Т.- А с Тулием за рубежом не работают. Они работают с Тулием, но не в магнито-оптических ловушках. А в магнито-оптических ловушках это только ФИАМ и РКЦ.
-Ну, понятно, да. Хорошо, я тебя перебил, значит, было не очевидно, ты говоришь.
Т.- Да. Ну и как часто на самом деле бывает с Тулием, нам повезло. Потому что мы смотрим на наши уровни, на сколько мы знаем, какие там в Тулие переходы есть, и думаем, ну вот, может быть! Вот на этом переходе получится.
Уверенности не было. Чем дальше мы изучали вопрос, тем меньше у нас было
уверенности. А оно все равно получилось. Потому что там совпали так числа, что, ну, получилось. И так с Тулием, на самом деле, много с чем повезло.
-Я хотел спросить, почему ты говоришь, что с Тулием так часто бывает? Можешь простыми словами постараться как-то объяснить это? Почему с Тулием это везение такую роль играет? В чем фокус с элементом этим?
И дело же в этом, я правильно понимаю? В свойствах, в элементах, в самом, правильно?
Т.- Ну вот, не знаю, не уверен, что прям в элементе. Обстоятельства так сложились. Возможно… Ну, какие-то вот отдельные моменты, где мы прям открыто говорим всем, что нам повезло. Там просто…
Нельзя сказать простую причину, какая-то симметрия или что-то такое. Нужно такие суровые вычисления производить, которые ни кому нормально никогда не получалось сделать. Эти точные вычисления с Тулием. В смысле рассчитывать электронную структуру в Тулии очень сложно, потому что там много электронов, грубо говоря так.
Но так выходит, что иногда нам везет. Вот. Ну, например, нам нужно было… То есть мы когда- то в 15-м году, что ли, в 16-м, мы уже начинали исследовать часовой переход в Тулии, тот часовой переход, на котором сейчас часы работают. Поняли, что у него там большой квадратичный (зимон- правильно поняла?) .
Сдвиг из-за магнитного поля довольно большой, настолько большой, что с ним дальше двигаться неразумно. Чуть-чуть поисследовали, поняли, что если взять вот такой переход и еще вот такой переход, то это все скомпенсируется и будет хорошо. Но нужно сделать так, чтобы у нас атомы подготавливать и на том, и на другом начальном состоянии. И мы думали, что это сложно, а потом посмотрели, тот метод оптической накачки, который мы на тот момент использовали, он уже давал нам атомы и на том, и на другом уровне.
Вот так получилось. Ещё насчёт того, почему Тулий такой, может быть, необычный.
Я был когда-то на конференции в Испании. Это была уникальная для меня конференция. Было 5 нобелевских лауреатов. Там был такой вечер, где там все ходили и пили шампанское.
Я себе поставил цель за этот вечер сфотографировать всех пятерых.
-Соты с ними сделать или как?
Т.- Просто сфотографировать. Просто они в толпе ходили.
— В каком году это было?
Т. В 2018. Всех сфотографировал.
-Вот это да! Как есть трейнспоттинг. Надо придумать формулировку. Охотник за Нобелевцами!
Т.-И на этой конференции я представлял постерный доклад про наш Тулий. И ко мне подходит такой старичок, из Англии по-моему он был, вот такой, о, говорит, Тулий! Вот с Тулием я работал в 70-е, когда-то, говорит, помню, что был очень чистый элемент, у всех остальных элементов там были какие-то спектры некрасивые, а вот спектр Тулия ему нравится.
Вот так сказал.
-Это интересно. Про чистые, да? Да. Ты говоришь. Можно это название будет сделать. Если бы эта статья была, то прикольно, можно вынести это в эпиграфы. Так, а далее. Как ты в физики вообще оказался. Если мы чуть-чуть раньше еще, даже 11 класса получается должны будем махнуть.
Т.- Ух! В школе, получается, учитель физики была. Учительница физики хорошая. Вот. Я был тогда…Ну, я из Кировской области. Областной центр Киров. А я тогда жил в Кирове-Чепецке. Это небольшой город рядом.
— Вятка, да?
Т.- Да.
-Школа обычная была? Без спец. подготовки?
Т.- Школа была лицей, но она была такая, с математическим, наверное,
уклоном. До еще того, как в школе появилась физика, там была математика. Математика мне очень нравилась. Ходил на олимпиаду по математике. Потом началась физика.
В физике, я уже не помню, там какой это был класс, седьмой, наверное, в математике, скажем так, особенно сложные задачи мне давались трудно. А в физике…
Было такое, что если ты понимаешь, представляешь себе в голове, как шарик катится, что-то летит, то дальше тебе нужно записать правильные формулы, и математика после этого простая. А поскольку математика мне нравилась, то вот эта часть после того, как я в голове себе представил, как всё работает,
она у меня легко получалась решать.
— Вот ты только хотел сказать, считать, решать, уже на
втором этапе из двух.
Т.- Потому что у многих с физикой одноклассников в седьмом и до одиннадцатого класса были проблемы, то что им было сложно, наверное, в голове представить, как это все происходит. Подкинули мячик, он параболоид, смотря как подкинули, летит.
А мне было легко представить. А дальше просто формулу пишешь и все.
— Ты это обсуждал с кем-нибудь? Откуда ты такой делаешь вывод?
Может быть, что я хочу тебя спросить вообще, как это бывает? Ну это же твое индивидуальное то, что ты представляешь, или это в принципе справедливо для решения задач, неважно, для ученых, ну, даже если мы говорим о таком, что представлять по физике надо, да? По- другому ни как?
Т.- Мне кажется, это нормально, да, что большинство, мне кажется, представляет хорошо.
— И если, вот я говорю, если ты с кем-то…
Т.-С квантовой механикой сложнее становится, когда включается
квантовая механика, там уже представлять очень сложно, там, ну как-то…
потихоньку с развитием своего математического аппарата какое-то представление начинает приходить, но я не знаю, насколько с реальностью это соответствует. А вот эта вот простая механика Ньютона, там можно представить, как все происходит.
У меня же одноклассники, я же им помогал, они списывали контрольные. Я знал, что вот этот одноклассник у меня, он хорош в математике, но почему-то у него плохо с физикой. У него как раз первый этап, когда нужно понять, что будет, если мы там…
-Я понял. Ты, короче, на чужой практике, в том числе, можно сказать, убедился, что вот так оно и есть.
Хорошо. Так. Вопрос следующий звучит. Кто-то его сочинил. Какие достижения в науке для тебя самые примечательные? Наверное, давай так, твои достижения. Все, что ты под этим подразумеваешь. Ну, давай все-таки, честно, с 2011 года. Ну, то есть с того момента, как ты пришел в ФИАН.
Т.- Ну с тринадцатого.
-С тринадцатого. Прошу прощения.
Т.- Ну как самое большое достижение.
— Не заслуги, мы отдельно поговорим о заслугах, может какие-то гранты, премии, а вот достижения, что бы этим не было.
Т.- Ну, поскольку оптические часы на атомах Тулия, что бы мы ни делали, это делается впервые в мире, вот, то эти достижения у нас и являются самыми крупными. Начинал я работать с ловушкой Рубидиевой, и она уже была по всему миру, это новая ловушка, все её использовали, вот, в каком-то смысле мы повторяли действия других лабораторий. Провели измерения каких-то параметров, которые никто не проводил, грубо говоря. Но это не так интересно, наверное. А с Тулием, ну вообще, не было очевидно, получатся оптические часы.
И вот получается, с 15-го года до сейчас мы постепенно доказываем, что да, можно. И это доказательство того, что да, на них можно делать оптические часы, Это, мне кажется, самое большое достижение.
— Повторюсь, больше с Тулием в этом ключе, да? В ловушках никто не
работает? В мире?
Т.-В магнито-оптических ловушках только мы и ( не расслышала!) (Нью-Йорковцы?)
-Хорошо. Так, про преподавание. Если, да, являешься ты научным руководителем, вообще, ну, преподаванием в общем. Может быть, ты какие-то лекции где-то читаешь, экскурсии ты проводил, ну, постоянно или на какой-то основе. Вот что-то такое было, чтобы ты так или иначе, подрастающему поколению, неважно какому, может вообще в школе какой-нибудь, на открытом уроке когда-нибудь был, что-то такое?
Т.-Было несколько раз.
-Я тебя не тороплю, ты можешь подумать чуть-чуть, повспоминать.
Т.- Было несколько раз, значит, когда учился в институте, я работал в детском лагере для одарённых школьников преподавателем. Собственно, я сам в этот лагерь ездил и там учился. Сначала математики, потом физики. И в этом лагере так принято, что после того, как ты закончил, и если ты хорошо на олимпиадах выступаешь, то тебя зовут преподавателем, чтобы обучать следующее поколение. Я там 2-3 года туда ездил.
Ну, где-то на первом, втором, третьем курсе института. Потом, когда пришёл работать в ФИАН, то уже времени стало меньше и перестал ездить. Ну, там уже другое подрастающее поколение появилось.
-Ну, естественно, это понятно, логично.
Т.-Там всё нормально.
-Так, а пока за время работы в ФИАНе?
Т.- За время работы в ФИАНе я… Ну, вот я ещё на часть ставки работаю в МИФИ. Мы там занимаемся… Занимались раньше…
Торием. В Тории есть замечательный ядерный переход, уникальный, на котором, возможно, можно сделать часы еще лучше. Но за последние полтора-два года мы переключились на другой элемент. Но в МИФИ я, в общем, им помогаю, я туда…
-По-прежнему, по сей день?
Т.- По-прежнему, да, помогаю.
-То есть я буду говорить не в прошедшем, а…
Т.- Да, я…То есть в ФИАНе я постоянно работаю, а к ним я иногда приезжаю, чтобы помочь с той или иной задачей. В МИФИ.
-Но всё-таки к коллегам?
Т.- Это я подвожу к преподаванию. То есть я туда приезжаю, чтобы помочь коллегам, но уже 4 года подряд, наверное, я там ещё преподавателем работаю.
Но преподавателем там не по физике работают, а по программированию.
-Вот это неожиданный поворот.
Т.- Потому что там кафедре нужны студенты, которые… Им вообще
нужны студенты физики, но в физике в последнее время программировать тоже нужно. Какое-то моделирование производить или просто создать программу, которая будет управлять экспериментальной установкой.
-Так лучше самим это делать?
Т.- Да. Потому что…
— Быстрее и проще в итоге получается?
Т.- Да! В итоге , потому что если на стороне кодеров находишься, тебе очень сложно им будет объяснить, что нужно. Очень сложно.
Вот. Если ты сам это все умеешь делать, то гораздо проще.
— Понятно.
Т.- И вот это вот программирование, я и преподаю уже несколько лет в МИФИ.
-Лекции, какие-то ты экзамены проводишь?
Т.- Да, то есть формально у меня там стоят лекции и семинары. На самом деле, поскольку это программирование, я предпочитаю им давать удаленно,
чтобы каждый студент был с компьютером уже. И я им удаленно на своем компьютере показываю, как что-то делать. Ну а потом…
Вот так у нас проходит лекция-слешь-семинар, а потом они самостоятельно решают какие-то задания, которые я им даю.
— Хорошо. Про преподавание, обучение- какие у тебя чувства это вообще вызывает? Ну это же не только…ну деньги, это правильно?
Т.- Нет, там вообще мало.
— Ну вот, я поэтому и говорю, то есть, ну, что ты получаешь? И не то, что ты кому-то должен, правильно что-то, по большому счёту. Там, со школы, понятно, ты рассказал, а вот сейчас, ну, что ты получаешь от этого? Морально?
Т.- Вот сейчас преподавание программирования в МИФИ мне на самом деле не очень нравится. Я это делаю, потому что меня попросили мои хорошие знакомые в МИФИ.
-Хорошо, я не буду там писать, мы с тобой, ты понимаешь, это все нормально.
Т.-И поэтому я там преподаю. Так я бы не хотел на самом деле.
А когда я преподавал вот в этом летнем лагере, там мне нравилось, потому что мне, в принципе, нравится решать задачки.
-Потому что нравится решать задачки. Я тебя понял, хорошо. Но про преподавание в МИФИ можно будет написать, правильно? Ну, конечно.
Замечательно.
Вот, а теперь постарайся вспомнить заслуги свои. Конкурсы, гранты, премии,
приглашения куда-либо.
Я так тоже подвожу, наверное, к истории успехов, в конце концов, это же…
Т.- Так, ну у меня был где-то файлик со списком.
-Ага.
Т.- Вот. Возможно, неполным, да.
-Ага.
Т.- Ну вот, я его могу прислать.
— Хорошо. А что там файл со списком еще раз? Это что такое?
Т.-Это же список всяких наград.
— Наград. Времени..Ну так, конкурс, язык, всё-всё.
Т.- Научные, который уже после того, как я работал в ФИАНе, да. Это был конкурс внутри ФИАНовский . Вавилова и Басова.
-Премиями Вавилова и Басова.
Т.- Да, премия Вавилова и премия Басова. Вот это был…
— Да это мы всё найдём, ты сейчас можешь…
Т.- Премия( не расслышала!)… Москвы.
-Молодым учёным там, наверное, всё. Где-то я даже, я что-то там писал, помню.
У тебя есть файл, короче, да? Да. Вот, красавчик, хорошо! Так, а знаешь
что, мы сейчас вернёмся, я вспомнил про условия. Ты говоришь то, что…
При вступлении сюда. Понятно, что не такое финансирование, как всегда, да, в НИИ особенно,11 лет назад было. Да. Не такое, как в Яндексе и Ежесниме.
Т.- Не такое, как сейчас. Сейчас здесь хорошее финансирование, а тогда было…
-Ну да, я понимаю. Вот, я про тот момент спрашиваю, наверное. Сейчас же ты все-таки не можешь смотреть, какие условия там для аспирантов. На тот момент, а какие вот еще, ну, помимо денег, условия? Я не знаю, там общежитие?
Что это было? Что тебя привлекло? Или, может быть, что тебя напрягло? Ну, по крайней мере, то, на что ты обращал внимание тогда. В том числе, в сравнении с другими, может быть, кафедрами. Вот. Если что-то такое есть.
Т.- Ну, в сравнении с другими кафедрами…
-Или ну не только кафедрами, но местами, короче. Что-то было хорошее тогда. Преимущества у нас, в ФИАНе помимо передовой науки. Я понял, ничего другого не было, да?
Т.- Передовая наука и люди хорошие еще были.
-А что значит хорошие люди?
Т.-Ну вот, например, первый день, когда я пришёл в ФИАН, когда мне проводили экскурсию, когда мне Артём рассказывал, то есть вот, я прихожу к людям, они… В первый раз вообще все друг друга видят.
-Первый раз друг друга видят.
Т.- Да. Вот. Вадим Николаевич Сорокин, он говорит Артёму Головизину, что вот, пожалуйста, покажи вот ему, чем ты занимаешься. И Артём
мне сходу устроил замечательную лекцию на три часа. Мне очень понравилось. Стоял, слушал, было интересно.
То есть, во-первых, люди знают всё, что они делают, очень хорошо знают, разбираются. А во-вторых, и вне работы тоже можно с ними пообщаться, куда сходить. Это тоже приятно.
-Интересные люди, в общем, да? Одним словом. А куда ты после работы ходишь?
Увлечение и хобби, давай так, официально, условно, что-нибудь.
Т.- Ну они менялись в течение времени.
— А давай то, что раньше было, о чем ты хочешь рассказать, что-нибудь может быть интересное, а потом про то, что сейчас. Вот что раньше ты говоришь.
Т.-Раньше я был бедный студент, и я иногда ходил в кино.
-Так. Это когда ты был студентом. Уже подспутно ответил на вопрос, когда.
Т.-Да. Так. Потом, когда я уже стал не такой бедный студент, мы ходили там на всякие квизы барные.
Потом, когда я еще менее бедный аспирант был, то мы с коллегами и начальством ездили на лыжах кататься в Сочи. Было очень хорошо.
Сейчас я как-то перешел, больше увлекаюсь настольными играми.
— Какими?
Т.- Да, разными настольными играми. Их много.
-А где ты играешь? С кем? Когда?
Т.-С коллегами и друзьями. Вот так. Иногда после какого-нибудь дня рождения можно тут поиграть.
-Какие последние разы, во что вы играли? Настольный теннис?
Т.-Шахматы, моя любимая настольная игра. Если не считать шахматы, то есть рут настольная игра, есть сумерки империи. Они не очень известны людям.
-Они известны в одной приведенной лаборатории, этого нам достаточно.
Т.-Ну еще вот последнее время из хобби -меня жена привлекла. Мы сейчас с ней в театр много ходим. Потому что с фильмами чуть потяжелее стало.
— Да, ну театр вообще- это прекрасно.
Т.- А с театром все очень хорошо.
— А когда ты ходил последний раз, что ты видел?
Т.-Последний раз? Вчера. В Питере.
-Ты уже вернулся?
Т.- Да.
-А, я думал ты всю эту неделю.
Т.-Нет, у меня просто у жены день рождения в понедельник следующий. Вот, и она в Питере на неделю.
-Я понял. Но ты поедешь еще на неделю?
Т.- Да, еще поеду.
-Так, неделя в Питере-то, что за театр, что за спектакли?
Т.- Ну, их просто правда очень много. Так получилось, что это самое последнее, называется «Красный фонарь».
— Хорошо, ладно.
Т.- Спектакль был про руководителя дирекции театра, императорских театров в начале 20 века.
-Понятно. Ты коллегам, если на эту тему кому-нибудь, театральную тему я имею ввиду, что ты посоветовал бы? Советовал бы, может быть, ты что-то вообще?
Т.-Я советовал, вот меня если спрашивают, я им всегда рекомендую «Человек из Подольска» в Театре Док.
-Почему?
-Смешно.
— Прекрасно. Хорошо. А, давай такой вопрос тебе.
Хоть раз ты вспомнил свою работу, не знаю, науку, физику, во время какого-нибудь спектакля? Косвенно. Коснулась, натолкнула?
Т- Косвенно? Напрямую? Меня прям буквально спросили. Там бывает иногда в театре, со зрителями работают, и там спрашивают. Вот. Один
раз спросили, есть ли здесь кандидаты наук. Говорю, да, есть.
— Это иммерсивное какое-то что-то было?
Т.- Ну, там…Такое было.
-Ты можешь рассказать, где это было?
Т.-Это тоже было в театре Док, но другое было, не помню название спектакля.
— А кто тебя спросил и почему? Прямо во время действия театрального?
Т.- Актёр. Там актёры, они рассказывали какие-то истории, инсценировки делали. И не помню почему, им нужно было спросить что-то у зрителей. Вот они спрашивали там. Им было просто интересно, кто где работает.
— И есть ли кандидаты, они спросили?
Т.- Но еще про физику вспомнил.
Был спектакль, в котором один персонаж, женщина, она занималась теорией струн по сюжету.
-Понятно все, ну вообще. Наши темы практически. Так, если ты хочешь что-нибудь сам рассказать, ну, про свободное время или это к хобби относится, я не знаю, кто-то разделяет, это отдельно свободное время. Как ты отдыхаешь? Может, что хобби, это не всегда отдых или, ну, не знаю. Какие-нибудь активности, может быть, которые ты новые попробовал в последнее время, даже если это был, там, не знаю, как бы в прошлом году. Ну, что-нибудь такое
запоминающее. Не обязательно экстрим, а активности могут быть.
Т.-Не помню. Ну так, летом чуть-чуть спортом, в теннис, может быть, большой. Я никогда не играл, а в прошлом году попробовал. Вот. Тоже понравилось.
— А сколько ты с супругой вот уже регулярно по театрам ходишь? Театрал. Как давно ты театрал такой прям? Примерно.
Т.- Полтора года, да. Вот так вот, полтора года.
— Хорошо. Не знаю, больше я ничего не могу придумать, но пока мы с тобой говорили, я пятнадцатый набил вопрос. Чуть дольше, видишь, тут не 10-15 минут у нас, но не важно.
Каждый вторник семинар с директором физического института, правильно?
Т.- Да, вот, кстати, он начался пять минут назад.
— Он начался пять минут назад? Пойдем, я тебя провожу. Ты
скажешь, я не выключаю прямо диктофон. Блин, вторник я забыл. Ты скромно молчишь, вот как.
Т.- А я как-то забыл.
-Заболтал я тебе, да?
Ну в этом что-то есть, не знаю, для меня это интересно, должно быть привлекательно, может быть для аспирантов, которые к нам приходить будут.
Что в этом вообще для тебя есть? Или ты привык уже? Или если ты сейчас привык, то по первоначалу как это было?
Т.- Первоначально это было очень привлекательно. Как бы у многих коллег, не коллег, а однокурсников…..
У научных руководителей было 20 аспирантов. Это очень много и понятно, что они с отдельными аспирантами мало занимались. А здесь, когда я был в ФИАНе студентом и аспирантом, то как минимум каждый вторник у нас было
живое общение со всем начальством, вот, но часто больше, чем каждый вторник. —Так, ну вот, с директором на семинаре же что-то есть в этом, да?
Т.Да.
— Пойдем потихоньку, видишь, вовремя как раз.
Т.- Ну вот, это мне нравилось. Хорошо. Вот. Но тогда еще
Николай Николаевич не был директором.
-Я тебя понял. Всё. Спасибо.
